— А номера перебивать где, прямо на вокзальной площади будем?
— Да обидно, понимаешь, за полцены рисковать.
Постояли и ушли.
Это была информация к размышлению.
По справочнику в телефонной будке я нашел фирму «Гелберт. Райфен, ауспуфф, бремзен»: монтаж колес, ремонт глушителей и тормозов.
Приехал, посмотрел.
Увы, господина Гелберта нельзя было назвать богачом даже в первом приближении. Скромненькая авторемонтная мастерская. Два подъемничка, бюро, парковка на четыре места.
Впрочем, позади виднелся пристроенный со двора большой ангар из рифленого дюраля. Возможно, там и прокручивались настоящие дела.
Хозяин — лысый худой молодой немец. Глаза светлые, холодные, как стеклянные.
— Есть машина, — сказал я. — БМВ Z-3, цвет «бостон-грюн».
— Не по адресу, — равнодушно ответил Гелберт. — Машинами не торгуем. Только ремонт.
— Тогда до свидания.
— Постой. А какого года?
— Кайне анунг. Понятия не имею.
— Как же так? — засмеялся немец. — Хорош хозяин.
— Я не хозяин.
— А кто хозяин?
— Кайне анунг.
— А вот я сейчас полицию позову.
— Зови. Я ничего не говорил, ты ничего не слышал.
— Кто тебе дал мой адрес?
— Ребята из Минска. Андрей и Борис.
— Не знаю таких.
— В таком случае извиняюсь.
Гелберт постоял, подумал.
— Ладно, пригоняй сегодня вечером, в девять. Вон туда, на задний двор. Ворота будут открыты. Посмотрим, что за бостон-грюн.
В назначенный час я пришел на задний двор мастерской с пластиковым пакетом от магазина «Альди».
— Где ж твой бостон-грюн? — спросил Гелберт.
— Минуточку терпения.
Надо было видеть лицо этого немца, когда я достал из пакета зеленую «БМВ» размером со спичечную коробку и поставил на бетонный пол.
Гелберт чуть не захлебнулся от бешенства. Раскрыл рот и выпучил глаза, как будто ему перекрыли кислород.
Потом весь покрылся красными пятинами и начал орать:
— Ферписс дихь ду, шпиннер!
В смысле «Пшел вон, придурок!», только покрепче.
Говорят, у немцев нет крепких выражений.
Таки есть.
А поскольку я не уходил, Гелберт побежал за инструментом. Видимо, чтобы демонтировать меня на запчасти.
Нужно ли говорить, что, когда он вернулся, мы с зеленой бээмвухой уже стояли в обнимку о натюрэль.
— Нет! — сказал Гелберт. — Это невозможно. Откуда она взялась?
И потянулся к дверце машины.
— Осторожно, — остановил я его. — Может быть, сигнализация не отключена.
— А как ты ее пригнал?
— Так вы же видели. Принес вот в этом пакете.
Конечно, такие спектакли проходят только раз.
Когда я показал Гелберту, как я это проделываю, он почесал затылок.
— Как тебя зовут, парень? Анатоль? Ты опасный человек, Анатоль. Очень опасный. У вас таких в России много?
Мне было приятно сообщить ему, что я, как царь Мидас, единственный на планете могу дисминуизировать всё, к чему прикоснусь.
— Скажи мне, — поинтересовался он, — а зачем тебе нужен старина Гелберт? С такими способностями ты можешь носить «мерседесы» через границу и без меня.
— Могу, но не хочу.
— Абер варум? Почему так?
— А потому, что не люблю рисковать. Мое дело доставить товар к тебе и получить за него денежки. А там ты делай с ним, что хочешь: перебивай номера, перекрашивай. Хоть золотом покрывай. Это уже твой гешефт.
Гелберт подумал, потом протянул мне руку.
— Будем работать, Анатоль. И пусть вся Германия станет страной пешеходов. Ей это только на пользу пойдет.
Мы славно потрудились с этим добрым человеком, который мне сперва так не понравился.
Я делал ему и «порше-бокстеры», и «мерседесы-SLK», и всевозможные «кабрио» с откидывающимся верхом: Гелберт прямо млел при виде этих тачек. А уж седьмых бээмвух мы с ним приватизировали и сбыли с рук не меньше двух десятков.
Технология этого нового для меня дела была несложна.
Ведь мне не нужно было забираться в машину и куда-то на ней ехать: дверные замки, противоугонки и зажигание — все это были проблемы старины Гелберта. Он обожал со всем этим возиться.
Высмотрев в богатом квартале подходящую тачку, я прибегал к ней на свидание в темноте, после одиннадцати, когда на окнах особняков уже опущены металлические жалюзи.
Именно прибегал, этакий энергичный зажиточный мистер Адидас, увлекающийся ночным оздоровительным бегом.
Тренировочный костюм и кроссовки, кстати, отлично смотрелись среди темных особняков: люди состоятельные с пониманием относятся к заботе о своем здоровье.
Что же касается поздноты — то, во-первых, мы, богачи, что бы о нас ни думали плебеи, днем работаем, во-вторых — ночью можно бегать по проезжей части, а в-третьих — не ваше собачье дело. Здесь еще не проходит граница между нашей и вашей свободой. Имеем полное право. Докажите, что нет.
Итак, я бежал в темноте вдоль вечнозеленых оград, на бегу небрежно прикасался к своей избраннице — и стремительно дисминуизировался. Затем возвращался в себя (уже, естественно, без нее), осторожно подбирал ее с земли, клал в коллекционную коробочку — и насвистывая убегал прочь.
Тут, разумеется, свои тонкости: важно, чтоб не сработала звуковая сигнализация, поэтому первое прикосновение должно быть очень нежным: так любители чужих женщин прикасаются к пассажиркам общественного транспорта.
А после дисминуизации — пускай она кричит, сколько хочет: кто услышит ее комариный писк?
Впрочем, звуковые устройства с реакцией на толчок в Германии ставят нечасто.